Бесполые

Бесполые

Бесполые

Маша с трудом понимала, что можно сделать с Сашей. Этот ребёнок был бледен, а под глазами опухшая синева. Белые ресницы вздрагивали, с губ изредка срывались слабые болезненные стоны. Мария подкусила нижнюю губу, не понимая, что же происходит. Она провела ещё раз ладонью по лбу больного, откидывая непослушную белую чёлку в сторону, но не заметила разницы по ощущениям. Неужели ни один из способов не даст результат? Раздался неприятный писк, выдёргивая из пелены сиделку. Тридцать шесть и шесть. Слишком низкая температура для Сашки. Горячая ванная не помогла. Ощущение такое, что температура упадёт ещё ниже, если попытается отогреть.

– Ну не отравление же у тебя, – вздохнула Маша, поднимаясь на ноги. Невыступившие слёзы душили, но Маша упёрто не позволяла сейчас себе реветь. Чуть позже, как только Сашке станет легче.

Нужно что-то сделать. С кем-то посоветоваться. “Телефон!” – наконец-то она смогла более здраво мыслить. Девушка быстро просмотрела весь список у себя в контактах, но нужного имени там нет. В блокноте оно тоже отсутствовало. Женьке не нравится распространяться о номере, но кто бы говорил, если симка оформлена на Машино имя? Лишь бы эта зараза не прислала ей гигантский счёт за телефонные счета. Когда надо, не отыщешь.

– Саш, посмотри на меня, Саш, – попыталась растолкать девушка. – Скажи мне, как тебе помочь? Хочешь, я убью этого ублюдка, если тебе легче станет? Саш, пожалуйста, скажи мне, – захныкала Маша. – Я же не знаю, как вас лечить.

Это был какой-то сводящий с ума вечер. Температура Сашки упала до тридцати шести и единицы. Даже люди при такой температуре уже никакие, что уж говорить о том, чья нормальная температура тридцать восемь? Кожа совсем белая. Даже обратиться за помощью не к кому. Ну, вызовет она врача, что дальше? У Сашки нет ничего, что подтверждало личность, ни единого документа, который мог бы помочь: ни паспорта, ни страховки, ни полюса. Ничего.

– Убью, – выругалась девушка и направилась на кухню, названивая на номер Сашки, телефон наверняка у этого ублюдка. Вот только на том конце никто не отвечал.

Маша выругалась, растирая прорвавшиеся слёзы по щекам.

Надо же было умудриться настолько сильно замёрзнуть. Хотя, нет, это не удивительно. На улице почти зима, а Сашка в  тонких женских брючках и свитере. И откуда это? Маша с Женей никогда не подбирали такой гардероб. Из-под свитера торчали синяки и ссадины. Из-за своей зажатости и скованности Сашка никак не может научиться отвечать и вечно попадает в истории. Парнем была бы симпатичнее, а девушкой был бы милее.

Маша привыкла, что в её доме вечно кто-то есть. Из всех её знакомых людей можно считать по пальцам, а вот нелюдей… Не дом, а гостиница, того и гляди, ещё станет больницей. Знать бы, что только делать с пациентами, о лечении которых нет ни одного медицинского справочника. Мария совершенно не знает, как быть с ними. Всё, что она может, это лишь видеть их, различать в толпе. Будь здесь Тереза, она бы что-то придумала, ведь из-за общения с ней, Маша стала такой, какая сейчас. И сравнение с бесчувственной Тер, ещё сильнее задело, заставив чувствовать себя ещё больше бесполезной, чем до этого. Позвонить Терезе? Нет уж, Мария сама же разорвала с ней отношения, так что не собирается больше бегать за ней. Но всё равно делать что-то нужно, пока Сашка…

Из мрачных мыслей выдернул звонок в дверь. Маша вздрогнула и поднялась. Хорошо бы, если это Женька.

– Саша здесь?

– Даже не надейся, что я тебе дверь открою, – проговорила девушка, навалившись на дверь, после того как увидела пришедшего через глазок. – Проваливай. Угрожать тебе полицией или милицией бессмысленно, просто уйди из нашей жизни.

– Что вам Женька наплёл… наплела? С вами одна головная боль, бесполыми!

– Ещё пару таких криков и тебя в психушку отправят, – жмурясь от приступа головной боли, усмехнулась Мария. – У меня скоро на руках будут документы опекуна Саши и я на тебя в суд подам за совращение и жестокое обращение с несовершеннолетними. Сашка – ещё  ребёнок. И я не прощу тебе всех этих синяков и ссадин, с которыми недавно подобрала на улице в тонкой одежде.

– Недавно? Да ещё вчера утром от меня ушёл, сказал, что по тебе скучает. Не позвонил, телефон не отвечает. Маш, Тереза на тебе оставляла хоть раз следы ваших игр? Ну, было дело, что она тебе чуть руку не сломала, но вы ж тогда подрались.

– Не напоминай о том, что было. Мне надоело разговаривать через дверь, иди, а?

Девушка закрыла внутреннюю дверь, так, что было слышно это из подъезда, тут же выдернула звонок из розетки. Как же сейчас была рада, что купила беспроводной. На всякий случай отключила домашний телефон, раз припёрся сюда, то номер узнать ничего не стоит. Сотовый… Убавила звук в надежде, что Женька всё же позвонит.

Этот ублюдок… Да как у него только язык повернулся упомянуть Терезу? О да, подрались, ещё как подрались. Маше пришлось выйти на больничный. Руку ей не сломали, но запястье опухло и долго болело.

“Всё ещё болит. Особенно перед дождём. Тереза была права – Мария запомнит её на всю жизнь. Рука не позволяет забыть, пальцы плохо слушаются”.

Девушка встряхнула головой.

“Хватит об этом думать. Тереза сама ушла, нечего было проворачивать аферы за спиной. Хватит думать о прошлом. Сейчас нужно что-то делать с Сашей”.

Мария мерила квартиру шагами. Уже давно за полночь, того и глядишь, скоро рассвет. Хорошо бы самой отдохнуть. Девушка вновь вытащила из-под одеяла градусник. Тридцать шесть и три. По крайней мере, хотя бы не падает. Маша присела рядом и стала перебирать светлые спутавшиеся волосы. Пахло чем-то чужим. Абсолютно чужим. И одежда чужая. Дэн знал об особенностях Саши, но не мог же он нарядить его в женские тряпки. И духи. Слишком сладкие, вовсе не в его вкусе. Такие обычно используют девушки, считающие себя королевами красоты, которым все обязаны подчиняться. Сложно сказать, тиран ли Дэн, но он любил контролировать всё до мелочей, и этот аромат явно не из его пунктиков. И пахнет каким-то лекарством. Знакомый запах. Похоже на сердечные капли. С чего бы это?

Что-то не так.

– Вы что закупорились, что дышать нечем? – Женькин голос вырвал из сна. Мало того, что кричит, так и тут же раскрывает окна.

Мария выругалась, прячась от солнечных лучей. Погода как назло ясная. Девушка сразу же потянулась к Сашке и спокойно вздохнула – температура вроде бы стала нормальной.

– Где тебя носило?

– Где носило – там уже нет, – буднично ответил Женя, присаживаясь на постель рядом с Сашкой. – Белая, как поганка, спящая красавица, – улыбается будто ничего и не было. – Чего тут спим?

Сашка вяло улыбнулся, повернулся на бок и снова уснул. Женя пожал плечами и принялся пить воду из бутылки для поливки цветов. Мария шикнула на него и подтянулась. Она не знала, когда именно уснула, но тело от сидения на полу было не в восторге. В горле начало саднить. Быстро.

– Как обычно и слова не вытянешь, – оставив наконец бутылку в покое, покачал головой Женя, отодвигая одеяло с шеи, осматривая остатки синяков. – Что у вас тут произошло?

– На улице подобрала. Весь в синяках, ночью холодный был. Напугал до смерти.

– Ты что ли пила успокоительное?

– Нет. От него пахнет какими-то лекарствами, духи вроде более-менее выветрились. До тебя не дозвониться опять, Дэна не впустила…

– Ну, это точно не он оставил, – перебил Женя. – Дэн с Сашкой носится как наседка с цыплёнком. Опять видимо из реальности дитё выпало. Не, можешь и поколотить Дэна, но только за то, что из дома выпускает в одиночку. Ты же знаешь, что Сашка парнем была бы симпатичнее, а девушкой был бы милее. Все кому не лень лезут, и кто кого видит, того охмурить и пытается.

– С вами одни проблемы. Вот почему я не вижу в вас ни девушек, ни парней? Даже Дэн видит в Сашке то девушку, то парня.

– Скорее всего из-за Терезы. Тебе двадцать семь, а выглядишь от силы на двадцать три, возможно, последствия вашей связи. Сколько прошло? Три года, как вы расстались? А с шестнадцати лет вы были вместе.

– Вы все сговорились, напоминать мне о ней? Три года и девять месяцев, могу и дни сосчитать, если тебе так важно.

– Тише, тише. Ты так беспокоишься о Саше…

– Умеешь темы переводить. Естественно беспокоюсь, – расслабилась девушка. – У меня же кроме Вас никого не осталось.