Ставка на кости. Глава 2

Ставка на кости

Глава 2. Где был, теперь нет; где шёл, там след; где был, там нет. Часть 3/3

2.4

Караванщики были одними из немногих в Джуманджи, кто имел более-менее развитую цивилизацию. В их городе красовались каменные и глиняные дома, несколько заводов и фабрик, а большую часть занимала торговая площадь. Конечно, караванщикам далеко до того же Брантфорда и даже самый лучший завод был никчёмной пародией на технологичный замок Ибсена, но это уже было что-то. Ткани, кухонная утварь и всякая мелочь. Город жил торговлей между племенами и обеспечением мастеров самым необходимым, он подчинялся мастерам и обслуживал их. Если бы не фабрики и заводы, которые лично контролировал профессор Ибсен, Слик бы мог единогласно править этим маленьким цивилизованном миром среди безумных диких земель. Однако Слик всегда говорил, что это самое скучное занятие – куда веселее именно сама торговля. Ему нравилось контактировать с игроками, торговаться с ними, нравилось издеваться над другими мастерами, меняя цены на своё собственное усмотрение. Профессора Ибсена это волновало и того меньше: шипел, что ему по горло хватает и своих забот, а тут ещё городские заводы и фабрики на него навесили, править городом – не для него, да и вообще тут ещё есть торговец, который пусть и занимается этой ерундой. И да, для Ибсена правление городом было слишком мелочным, ведь для игроков он оставался властителем самой Джуманджи. Город требовал хозяина, и этим хозяином признали Слика: всё-таки контактировать со всеми племенами Джуманджи было не так просто, не говоря о том, как много времени и сил это требовало.

Сколько раз в прошлом Сара была здесь по его поручениям?  Сколько раз ей приходилось договариваться о поставках того или иного? Шумный город встретил её с распростёртыми объятьями. Все сновали туда-сюда, предлагали товары и пытались перебить цены. Пахло потом, маслами, травами, шкурами, металлом и топливом. Казалось, здесь было всё и вся: фонарики, плееры, аудиокассеты, картриджи от денди и атари, одежда, обувь, перочинные ножики, блокноты и ручки, диктофоны, видеокамеры – словом, всё то барахло, что попадало сюда с игроками. Правда, большая часть из этого была непригодна для повторного использования, хотя кое-что жители Джуманджи изменили под свои нужды и успешно использовали.

Ну, и как в любом городе здесь находились не только торговцы и их покупатели, тут же меж прилавков бегали работники заводов, карманники. Сара поймала за руку ребёнка-полуптицу, пытавшегося украсть что-то у Марии, и подтянула к себе.

Мария вздрогнула сама, когда у ребёнка перепугано вздыбились перья от шёпота Сары. Он вжал шею в плечи, ссутулился, начал пристыженно кивать, а потом резко замотал головой из стороны в сторону и начал отступать до тех пор, пока не скрылся в толпе.

– Что ты ему такое сказала? – неуверенно спросила Мария сестру. Она наконец-то постепенно начала приходить в себя после болота и прекращала быть живым мертвецом.

– Неважно, – отозвалась Сара, оглядываясь по сторонам. – Будем ждать здесь, – она кивнула кому-то в толпе и начала проталкиваться к тому мужчине в рясе. – Не отставай, не то убьют – здесь не место для игроков.

2.5

Если Джуди и Питер не ошиблись в подсчётах, то прошла уже неделя, как они торчали в пустынном храме, где когда-то обосновался Властитель игры. Повторить его судьбу и проторчать здесь до самой старости ребята вовсе не горели желанием. Правда, в отличии от того старика, они здесь не по одиночке. И, как и в прошлом, загадка никак не касалась ложного выхода.

“Ты была права, всё, хватит! – разозлился тогда Питер на Джуди, готовую снова лезть в драку с ним, раз он не успел ни поймать обезьян, ни предотвратить попадания в игру. – Нам надо выбираться отсюда, а не ругаться. Сама же знаешь, что Джуманджи может использовать нашу ссору против нас, итак она уже нас разъединила с Марией! Ни она, ни её родители не знают Джуманджи! Для начала обрати внимание, куда нас занесло”.

Только тогда Джуди наконец-то отвлеклась и осмотрелась. Они вдвоём стояли на берегу водоёма, обложенного камнем, тут же небольшой водопад, маленькие аккуратные деревца, тропинки и мост, а вот вдалеке песчаные дюны, откуда несёт жаром. Большая пустыня Джуманджи – пустыня, которую им так и не удалось пересечь, и сюда они в прошлом добрались лишь благодаря Грэйси. Джуди передёрнуло от воспоминания, как они нарвались на стадо пустынных носорогов, атаковавших механическое чудо у Алана. Хотя нет, они не атаковали, а ухаживали за роботом, приняв за живую самку. Ибсен создавал удивительные механизмы, что даже животные не отличали их от соплеменников. Да что уж там, даже сама Джуманджи выпустила «клона» Питера из игры, приняв его за оригинал!

В пустыню идти нет смысла – они не пересекут пески самостоятельно, следовательно, пока придётся пробираться к храму. Раз они здесь, то и разгадка где-то рядом.

– Я же говорила, что этой Саре нельзя доверять! – снова причитала Джуди, срывая плоды джуманджийского лоха, успешно растущего в местных садах у оазиса.

Вот только здесь есть эту дрянь было невозможно: слишком легко было отравиться ягодами. Зато они прекрасно годились для приманки тушканчиков и ящериц. Прошлое Питера среди манджи позволяло им выживать в этой грёбанной игре. Знания Джуди же были бесполезными: здесь были не те полезные съедобные растения и совсем не милые тушканчики реальности, питающиеся семенами, побегами и корнями растений, насекомыми и их личинками. О нет, тут были не тушканчики, а тушканы или вовсе тушканища. Они жрали не только плоды лоха, но не прочь сами перекусить ящерами и человеком. Особенно они любили врунов, ведь те успешно способствовали их росту своей ложью и преувеличением. Да, ещё одна тварь, которая росла и множилась от неправды. Возможно, именно поэтому Джуманджи их забросила сюда, зная, что прошлый опыт Питера с «чумой» не позволит обдурить себя милой мордашкой лемура в этот раз.

Правило Алана гласило: «Не трогать незнакомых животных. Знакомых, в принципе, тоже». Может, Джуди не помнила дословно, но это было даже не только правилом, а законом выживания. Они-то это знали. А вот миссис Джессуп нет: она прикормила очаровательную зверюшку, а её муж рядом белым светом проклинал старшую дочь и обещался в жизни её не простить. Вот так и нашли их: сперва по воплям, а потом по гигантской зверине, выросшей в садах так, что лес для неё стал газоном.

Реплика Джуди, что она очень любит Сару за этот ход, поставил всё на свои места. Джуманджи не особо различала ложь и сарказм, поэтому так легко раскрыла сущность монстра-тушкана. Пришлось откровенничать, чтобы эта тварь вернулась в нормальный рост.

Удивительно, что Властитель игры со своими махинациями сумел выжить тут. Хотя, в прошлое путешествие Питера и Джуди тушканчиков здесь не было, а на водоём приходили носороги. Если хоть что-то советует нормальности, то тушканчики приходили сюда за едой – ведь воду они не пьют. Или же мистер и миссис Джессуп потревожили их сон. Опять же лишь предположение: в целом, хищники на охоту выходили, вроде, в положенное время.

Вот и им приходилось заниматься охотой, чтобы прокормить себя. Без Властителя игры сады и поля пришли в запустенье. Пшеница здесь вовсе одичала и смешалась с ядовитыми растениями, а у съедобных и питательных фиников несезон – ни единого плода. Это только у воды казалось, что даже без Властителя игры сады оставались опрятными. Деревья всё ещё ухожены и пострижены, тропинки вычищены.

Тогда Питер сразу заметил, что Джуманджи разъединила их. Такое уже бывало прежде: это не удивило, но разозлило, однако он решил не высказывать это вслух. Джуди тоже. Нет, она обвиняла Питера и Сару, но не Джуманджи. Нельзя оскорблять Джуманджи. Опять же они это знают, а мистер и миссис Джессуп нет. И вот очередное изменение: превращение миновало Питера и участь зверюшки в этот раз досталась мистеру Джессупу. После сцены с тушканчиком образ осла не удивил, хотя Питер был уверен, что в джунглях осёл сам по себе казался странным зверем. Джуди спорить не стала: диких ослов в мире уже было не так много, да и вряд ли Питеру интересно, что различные подвиды диких ослов обитали в северной Африке и Передней Азии и из-за одомашнивания почти исчезли ещё в эпоху древних римлян. Важнее споров уместности осла был иной вопрос: добывать пропитание теперь приходилось только Питеру и Джуди. Как и в случаях с тётей Норой, пользы от взрослых и того меньше, зато нотаций в разы больше. А казалось, что кроме тёти Норы никто не может так много ворочать…

Проведя через весь путь мистера и миссис Джессуп и кое-как втемяшив им, что ложный выход в реальность – всего лишь ложь, иллюзия и обман Джуманджи, не более, ребята вернулись к оазису, чтобы найти что-нибудь съедобное. Вылазки из храма стали для них отдыхом от нотаций и приказов.

– Объясни мне, как она создала нового игрока?! – никак не унималась Джуди, уже который день ломая голову над этим, отвлекаясь от загадки и выживания.

– Я не знаю, – в сотый раз повторил Питер, сооружая новую ловушку. – Но уже понимаю, почему она закинула его сюда, – он проверил отрабатывает ли механизм и восстановил всё обратно.

– Не смешно, – огрызнулась Джуди. – Мы должны вытащить их отсюда. Если бы ты… Ладно, если бы я уследила за игрой, нас не угораздило бы так вляпаться, – вздохнула она, подбирая фляги с водой и листья со свёрнутыми в них съедобными фруктами и ягодами, что удалось собрать в этот раз. – Пора возвращаться.

Питер кивнул и взгромоздил на себя добычу, угодившую в старую ловушку.

Возможно, Властитель игры в одиночку здесь неплохо жил, тем более возделывал поля. Ему одному тут точно хватало еды, а вот им вчетвером скоро придётся туго: постепенно съедобные запасы истощались – рано или поздно, им придётся покинуть оазис. Да и Джуманджи всё равно не даст им спокойной жизни и вытравит отсюда. И без того ловушки в лабиринте меняются раз за разом, а иллюзии становятся всё более реалистичными, уже настолько, что последняя встреча со львом оставила дыры на одежде.

Мистер и миссис Джессуп привычно пялились на иллюзорный выход из Джуманджи в Брантфорд. Конечно, они видели свой дом, свою улицу. Каждый видел свой собственный образ места, который считали домом. Иногда они всё же безуспешно пытались пройти через арку. Пробовали и задом наперёд, и с закрытыми глазами и множество других способов: они оказались куда изобретательнее, чем Питер и Джуди в прошлом, хотя они-то детьми были здесь не так долго, а за неделю чего только в голову не взбредёт даже взрослым.

– Мы не выйдем отсюда, пока не решим загадку, – настойчиво повторила Джуди. – Тайна, скрытая на веки, разделившая сердца: только кровь даёт ответы, кто здесь жертва от ножа.

– Мы уже сделали всё, что вы говорили! – приходила в отчаянье женщина. Её муж лишь прокричал по-ослиному. Чем дольше они оставались здесь, тем больше мистер Джессуп становился именно животным, теряя в себе человека. Его жена опять зарыдала, обнимая за звериную шею. – Что нам делать?

– Сражаться, – хмыкнула Джуди. – Единственный вариант, который остался – это разыскать ваших дочерей.

– Но вы говорили, что пересечь пустыню нельзя!

– Целиком её никто не проходил, – кивнула Джуди. – Так говорили раньше, но, – она самоуверенно подняла палец, – мы попадали уже сюда, предыдущий житель тоже, а Алан покидал это место.

– Нам нужны собственные запасы и воды, и еды, – наконец вмешался Питер. – Мы с Джуд собрали некоторые материалы, которые могут заинтересовать кочевников. Они ходят здесь каждую половину лунного месяца, полнолуние вот-вот будет, поэтому нам стоит подготовиться и набраться сил для пересечения пустыни. Джуманджи дала нам подсказку разделив нас, остаётся решить вторую половину.

– Но в прошлый раз вы говорили!..

– Миссис Джессуп! – разозлилась Джуди, а потом смягчилась и присела рядом, положила руку на плечо. – Пожалуйста, возьмите себя в руки, как только мы разгадаем загадку, то вернёмся в Брантфорд и мистеру Джессупу вернётся нормальный облик – он снова станет человеком. Постарайтесь не злить и не оскорблять Джуманджи, таким образом она наказывает за проступки.

По крайней мере, Джуди верила в это. Сколько раз в прошлом Питера превращали в животное? Каждая разгадка всегда всё ставила на свои места. Ну или почти всё: самые крупные проблемы игра точно прятала, а всякие «мелкие повреждения» городка всегда приписывали местным легендам. Иногда Джуди казалось, что именно игра и породила эти самые легенды Брантфорда.

Даже о их доме, который купила тётя Нора, не смотря на его отвратительную славу. Когда Алан исчез, его отец всячески старался разыскать сына, но даже представить не мог что разгадка крылась так близко. Подумать только, обувная фабрика, прославившая город, разорилась чуть ли не в одночасье: все средства уходили на безрезультатные поиски Алана.  Фабрику можно было спасти, однако Самуэль Пэрриш уже был сломлен и его мало волновало будущее его дела, его работников и города. Конечно разорение главного предприятия для Брантфорда было ударом. Возможно, именно поэтому в отместку всё ещё ходят слухи, один краше другого, что же произошло с маленьким Аланом. Например, что Пэрриш Старший лишь отводил взгляды своими поисками, а сам убил сына, разрубил и спрятал по стенам в доме, в другой уверяли, что останки мальчика захоронены на фабрике, были и те, кто вовсе утверждал, что самая элитная кожаная обувь сделана из кожи Алана и других пропавших детей. И ведь это легенды маленького миролюбивого Брантфорда, встретившего Алана тяжёлыми известиями о судьбе его родных. Алан вернулся домой, но остался совсем один: его родители скончались, друзья не признавали, а дом пришёл в запустенье и давно продан. Для Алана, который по своим подсчётам прожил в игре двадцать четыре года, в реальности числился без вести пропавшим уже тридцать лет. Или Алан ошибся, или Джуманджи опять исказила время.

Тётя Нора, считающая себя истинным мозгоправом, не могла упустить Алана, ведь перед ней человек с явными проблемами, которые помочь решить может только она. По крайней мере, она объясняла детям, что нельзя выгонять из дома того, кто только-только вернулся сюда. Такое бывает, что люди исчезают, теряют память, а потом возвращаются домой… Вот только если бы тётя Нора действительно не помнила Алана, то она бы вызвала полицию и требовала бы запереть его в психушку, но нет: она была увлечена им с первого их знакомства, с того момента, как она отвоевала его у джамазонок, победив их королеву, строящую из себя невесту Алана.

Иногда Джуди совершенно не понимала, где же граница между Джуманджи и реальностью, где же заканчивалось безумие джунглей и начиналась обыденность? Даже их натянутые отношения с мистером и Миссис Джессуп были напряжёнными из-за их предвзятости к вернувшемуся Алану Пэрришу и всем Шепэрдам, поселившимся в доме сбрендившего старика. Свою славу они приобрели в городе, как и все вообще, только заслужили ещё до въезда в новый для себя дом. Джессупы же всегда казались образцовой семьёй, эталоном, тем идеалом, к которому стремились многие: благосостоятельная и успешная семья, в которой родители имеют хорошую работу, а дочери – одни из лучших учениц, и старшей даже удалось поступить в престижный пансионат. Вот только столкнувшись с Сарой, отметив день рождения Марии и проведя время лично с мистером и миссис Джессуп, Джуди поняла, что всё это красивая ширма. Такая же иллюзия, как и местные двери из Джуманджи.

Но даже так, ни она, ни Питер не имеют права оставлять их здесь. Как бы Джуди не нравились Мария и Сара, это не повод заставлять их проходить через то, что они с Питером прошли в детстве. И ещё она всё ещё надеется, что снаружи удастся найти способ вытащить из игры мистера Джесуппа и Джастина. Может, им вообще удастся найти способ избавиться от игры, не завершая её. Но для начала им нужно выбраться отсюда.

Скоро придёт караван. Как же хорошо, что Питер и Джуди узнавали у Алана как он выбирался из той или иной ситуации, когда Джуманджи возвращала их обратно в Брантфорд. Если бы Джуди не узнала этого сразу, она не узнала бы этого никогда, ведь с возвращением Алана она стремилась забыть об игре, делала вид, что её не существует. Лишь однажды она вспомнила о Джуманджи, о её неподчинении времени и пространству. Лишь раз спросила, почему Джуманджи, со всем её могуществом, так жестоко обошлась с Аланом, выпустив его вместе с Питером и Джуди, а не вернув его назад, в прошлое, в его дом, в его чердак, в его детство. Это был единственный раз, когда Джуди была готова опять бросать кости, чтобы повернуть время вспять. Это было в тот день, когда она впервые увидела рыдающего Алана на могилах его родителей. Он никогда не казался настоящим взрослым, но была ли вообще разница между взрослыми и детьми, когда их мама и папа оказываются мертвы? Джуди не знала ответов и не хотела их больше искать. Джуманджи выпустила их, дала свободу. Это было главным.

– Хватит думать о прошлом, – отругала она саму себя. – Мы выберемся отсюда. Во что бы то ни стало выберемся. Миссис Джессуп, постарайтесь больше не трогать никаких растений и животных: здесь почти всё пытается убить игрока. Положитесь на нас, мы вытащим вас, просто не отпускайте никуда мужа.

Женщина подавленно кивнула. О том, что здесь всё опасно, Саманта уже поняла. А глядя на мужа, и вовсе боялась произнести лишнее слово. В какой момент у него начали вытягиваться уши и расти шерсть? Она смутно помнила, как упала без сознанная, когда милая зверюшка у её ног вдруг начала резко расти и стала уродливым гигантским монстром, чуть не сожравшим их. Потом у неё потемнело в глазах от вида мужа. Он хлопал её по щекам и тряс за плечи, требуя взять себя в руки. Если бы не это, она бы вряд ли его признала: Эсан всегда был таким. Он был грубым идеалистом и перфекционистом, зачастую ещё и эгоистом, но на него она всегда могла положиться. Саманта чувствовала себя защищённой рядом с ним, она могла позволить себе расслабиться и просто спокойно жить той жизнью, которую выбрал для них её муж. Если с ним что-то случится, то даже сложно представить, что будет дальше. Кажется, Саманта слишком сильно зависела от мужа и поэтому не знала, как поступать здесь. Взрослая женщина, зависела от детей, которые ровесники её дочери. И в завершении ко всему она удерживала мужа лианой, как собачку, не давая тому уйти. Правда, если он дёрнет сильнее, то легко вырвется. Зная Эсана, Саманта даже боялась представить, насколько он чувствует себя униженным и оскорблённым.

Всё это всё ещё казалось безумным сном, кошмаром. С того момента, как она увидела Сару. Что ж, эта девчонка всегда была своевольной и упёртой, неконтролируемой, что и беспокоило Эсана больше всего. Беспокоило настолько, что он легко срывался и переходил границы.

Эсан всегда боялся, что Сара повторит судьбу своей матери. Ещё больше боялся, что она узнает обо всём. Никакой конкретики о матери Сары Саманта не знала, лишь слышала общее от мужа, но знала одно – он до сих пор её любит, безумно любит. Он любит Сару, любит Марию. Саманта же была лишь женой, матерью его второй дочери. Она знала и смерилась с этим. Иногда убеждала себя, что он любит и её, по-своему.

Было ли что-то из этого той самой тайной, о которой говорилось загадке? Той тайной, что разделила сердца? Эсан лишь скривился, когда услышал условия выхода, а после, когда остались наедине, затребовал пообещать в очередной раз не говорить девочкам о том, что они неродные, о том, что Саманта не была кровной матерью Саре. Первое время он ещё помогал детям, что-то делал. Конечно, он поступал так, как считал правильным. Вот только подчиняться он не умел.

Чем больше Саманта думала обо всём этом, тем больше волновалась. Кто здесь жертва от ножа. А если мать Сары погибла от ножа? Что если кровь – это буквально чья-то кровь из них?

Когда дети сообщили, что караван прибыл и им удалось договориться, чтобы примкнуть к ним, Саманта не знала радоваться ли. Оставаться здесь она не хотела, но и встречаться с Сарой боялась. Боялась и того, что дети ошибаются. Боялась, что Эсану не вернётся нормальный облик, боялась, что он так и останется ослом. Боялась, что они навсегда останутся здесь.

2.6

Караван переступил границу вечных песков, первые сошли с тропы в сторону, спешились и дали сигнал для привала. Люди и полулюди сновали по округе. Кто-то замечал ожидающего их человека на пути в город, кто-то продолжал суетиться, словно ничего не происходило. Однако Сара понимала, что этот привал как раз таки говорил об обратном: караванщики намеривались избавиться от лишнего багажа и путников. Среди замотанных в тряпки жителей города наконец-то появились знакомые лица.

– Долго же вас ждать пришлось, – Сара сидела в тени соломенного зонтика на раскладном стульчике и заряжала свой револьвер. Она усмехнулась, резко дёрнула головой, чтобы откинуть выпавшие из заколки прядки волос с лица и направила оружие на толпу. Караванщики замерли, а после медленно отодвинулись от игроков.

– Где Мария? – вылез вперёд всех Питер. – Что ты с ней сделала?

– Сделала? – Сара удивлённо подняла брови. – Ничего я с ней не сделала, разве что отвела на болото Отчаянья. Стоять! – приказала она, взведя курок. – Ещё одно движение и первым станешь ты, хотя у меня другая цель. Я хочу разрешить наш маленький спор с дорогим папочкой здесь. До того, как кто-нибудь из вас разгадает эту долбанную загадку. Папочка, я жду тебя, – чуть ли не пропела она, – Сарочка хочет поиграть.

– Сара, – обратилась мама, – пожалуйста, прекрати это.

– Нет, – отрезала та, следя за верёвкой в женской руке. Она за привязь держала осла, который пытался выйти из-за ног Питера и Джуди, истошно орал. Совсем как отец. Или же это он и есть? Очередное «иа» разбило все   сомнения, Сара расхохоталась, чуть не выронив револьвер из рук, но стоило игрокам шевельнуться, тут же крепко ухватила его, давая понять, что выстрелит в любой момент. – Джуманджи, я у тебя в долгу! – прокричала она, прицеливаясь в бежавшее на неё животное. – Только он осёл и есть: никогда не признает меня своей дочерью!

Осёл продолжал дико орать и нестись на неё.

– Потому что ты не наша дочь! – взвыла мама, чуть ли не выдирая себе волосы.

Осёл закричал ещё истошнее и врезался в Сару. Прогремевший выстрел оглушил всех. Даже Сару. Она зажала уши окровавленными руками, сжимаясь в комок на земле. Живот резало дикой болью.

Продолжение>>