Сёстры

Сёстры

Девушка спросонья выругалась и запустила подушку в сторону скрывшейся за дверь соседки, прервавшую её сон, села в постели и уже привычными движениями потёрла исколотую руку. Сон медленно уходил, забирая с собой виденье прошлого. Не сказать, что оно было радостным, но куда приятнее настоящего.

Хоть для многих ругаться в пустую комнату казалось глупым занятием, Дима же считала, что раз есть что на душе, то лучше сразу дать выход. На кого она ругалась, никто не знал точно, и относилось ли это вообще к кому-либо – тем более. Утром уже некому было обращать внимания – Димитрия приобрела привычку появляться последней. Часто с солидным опозданием. И тот факт, что её, в отличие от других, за это не наказывали, настраивал окружающих против этой своенравной выскочки. Дима всегда на все замечания делала озадаченное милое личико и по-детски спрашивала «Ведь можно?».

Может, это поэтому выделили девушку среди начальства. Её строптивый характер так и не смогли переломить на протяжении нескольких лет. Да и положение давало некоторые привилегии, но никто толком ничего не знал – Димитрия огрызалась и цапалась с любым, кто пытался начать общаться с ней. Даже соседки по комнате побаивались её.

Дима растрепала слипшиеся разноцветные пряди волос и направилась в ванную, скидывая по пути с себя нижнее бельё и сорочку.

Благо этот старый извращенец, торгующий детишками, не поскупился на душ и унитаз для каждой комнаты на два-три человека. Но вот только дверь у душа как обычно глючная и вся система жутко виснет. Чтобы попасть в душевую кабинку, опять пришлось бить по сканеру, отказывающемуся распознать её руку. А ведь у неё ни одной ссадины и царапины, не говоря уже о мозолях, ни на пальцах, ни на ладони.

Душ привычно стал колотить по телу, меняя воду то на горячую, то на холодную. Стекло запотело почти сразу. Дима упёрлась руками в стену, смотря, как вода утекает в сток, унося с собой остатки нестёртой вечером косметики и постепенно слезающей с волос краски. Чуть позже добавилась примесь крови – девушка даже сама не заметила насколько сильно умудрилась прикусить губу, пока не увидела размытое рыжее пятно. Мысли в голове всё ещё были сумбурными. Но что бы там ни было, дел никто не отменил. Сейчас Аза уже всех построила небось. Изменилась. Она очень изменилась с того момента, как попала сюда. Как они обе попали сюда.

Азалия с детства не отличалась здоровьем. На неё достаточно было чихнуть, чтобы она слегла с температурой под сорок, да и сбить эту ужасающую цифру было очень сложно. Порой врачи говорили, что если переживёт ночь, то выживет. Из-за этого их невзлюбила тётка, опекавшая их. Старая однокомнатная квартира, провонявшая рыбой, пылью и рвотой, больше напоминавшая склад, куда накидали всё, что уже больше было не нужным, но выбрасывать жалко. Бочка у унитаза не было, кран почти не работал, воняющая хлоркой и илом вода бежала кое-как через чудом работающий душ. Вентиляционные отверстия заколочены фанерой, из-за чего в ванной вечно стояла влажность и на белой поверхности потрескавшихся плиток проросла чёрными полосами плесень. В образовавшихся в полу дырах и куче мусора и тряпья развелись всякие черви и жуки. Кухня была не лучше – куча посуды, покрывшейся пылью, на подоконниках скоро начнёт расти мох, завалы непонятных баночек, скляночек и прочей ненужной ерунды, которую хозяйка оберегала пуще глаз, а говорить о том, что полотенца, тряпки и неподдающаяся чистке плита провоняли рыбой и жиром, уже и говорить нечего было. В комнате стоял старый телевизор, Дима долгое время считала, что он не работает уже лет двадцать, пока не застала хозяйку, сидящей перед ним, но та быстро отключила его и вновь закрыла тряпкой, спрятав вилку где-то позади, в углу, куда Димитрия даже боялась сунуться. Аза по возможности задерживалась на учёбе, ведь тётка постоянно срывалась на ней из-за болезней. Было ощущение, что сходящая с ума женщина убьёт девчонку своими тупущими ножами с кухни или же разбросанными повсюду ножницами. Ещё Дима никак не могла понять зачем так много зеркал у них в квартире. Первое время это её пугало, но вскоре девочка всё же свыклась с тем, что рядом вечно шествует отражение, что на кухне помойка в два раза больше, а за попытку прибрать или убрать ненужное с глаз на неё орут и замахиваются две тётки. Помимо помойки в два раза больше смотрелась и еда, правда, из-за запахов есть-то особо и не хотелось.

Дима считала, что тётка у неё симпатичная, но в этой квартире она выглядела заброшенной куклой. Её огорчала эта манера одеваться в лохмотья и вечно ходить с идиотским выражением лица. Если бы она только одела красивые платье и туфли, а не этот дранный костюм или пижаму с курткой и кепкой… Дима видела старые фотографии, после чего не могла понять, как из красавицы тётка сошла в такое убожество. Да и с головой ещё поссорилась. Казалось бы, сидят и мирно обсуждают какие-то темы, то вдруг без всякой причины она начинает орать и выгонять обеих племянниц из дому на ночь глядя. То она верующая, то нет. Её слова противоречили себе, стоило лишь чуть-чуть сбить с мысли. А ещё тётка врала. И врала так, что было ясно без всяких попыток скрыть это. К примеру: ночные походы в налоговую. Тётка очень любила повторять, что ей в три часа ночи надо уже быть в налоговой на работе, хотя Дима часто просыпалась в это время и видела, что хозяйка дома. О том, что та судья, уже давно встало под вопросом.

Димитрия знала, что отличается от сверстников и вообще окружающих. Когда она увидела тётку впервые, то сразу поняла, что она не та, за кого себя. И что-то ещё, что сначала не могла объяснить. Хозяйка не спала толком и часто бродила, из-за чего не могла спать и сама Дима, вздрагивая от каждого постороннего шороха и чужих шагов. Но окончательно поняла, что может достичь много, когда тётка опять начала на них кричать. Если бы это было впервые, то девочка не обратила бы даже внимания, но слишком часто происходило подобное для простых совпадений. Теперь стоило этой женщине закричать, как у неё начинались боли, рвота и другие неприятности. Так продолжалось долго, пока очередной раз та чуть не выставила их посреди ночи на улицу вновь, а Аза ревела и никак не могла остановиться…

“Убить её – сделать ей услугу, просто отнять всё, что ей дорого… Она будет мучиться, лишаясь всего, поверь мне, Аза, я не прощу ей этого!”

От той Азы уже ничего не осталось теперь, а про тётку они ничего не знали с тех пор, как оказались в руинах города. Мир изменился очень быстро, погружаясь в хаос во всех смыслах этого слова. Всё стало другим. Даже девушки. Разве, что здоровье Азы так и оставляло желать лучшего, но её характер стал совсем иным. И всё же привязанность Димы к сестре не изменилась, она всё так же не могла бросить её, хотя причин стало больше, чтобы не покидать это место.

Девушка выключила воду, вытерлась, оценивая отёки под глазами, и направилась в комнату, обмотав полотенце вокруг талии.

Тонкое колечко вновь на среднем пальце правой руки, от которого ползёт вверх тонкая чёрная кожа, обхватывающая плотно, но не сковывающая движения, маленький карабинчик, застёгивающийся за колечко на плече такой же чёрной кофты или даже топа. Короткие шорты и длиннющие сапоги. Тоже из чёрной кожи. Не сказать, что ей нравился такой наряд, но она привыкла к нему. Долгое время её пытались перевоспитать, но девочка сама ломала одного за другим, постепенно действуя более грубо.

Однако старикашка быстро понял, что к чему. Видя, что Дима всегда первоначально пробивается к сестре, он лишил её этой возможности, а вскоре нашёл управу в химии, при этом заставлял тренироваться, а вскоре таскал её при себе в качестве телохранителя. Привлекательная внешность, сильные тело и дух привлекали многих. Порой её использовали как приманку. Девчонка росла в цене, но упрямый старик не желал делиться лакомым кусочком и держал всё при себе.

– Куда это ты намылилась? – рявкнул один из новеньких телохранителей, на что девушка ответила лишь презрительным взглядом в его адрес. Её работа закончена, сделка прошла на ура, по близости никого нет, так как это придурок отозвал всех своих подручных – тоже оказался тем, кому внушить своё проще простого. Вот жаль, что со стариком так не проходит, а то оторвалась бы она на нём по полной, как говорится, программе.

– Ведь можно? – привычно отозвался её голосок. Лицо Димы быстро изменилось с детской невинной улыбки на ненависть: – Всё равно из-за твоей наркоты далеко не уйду.

Дима прекратила свои попытки вырваться, поняв, что эти уколы теперь держат её здесь сильнее, чем сестра. Не было ни эйфории, ни счастья от них, ничего, кроме из-за их отсутствия дикой боли, доводящей её до желания смерти, но при этом оставляющей в сознании и способности понимать и думать очень отчётливо. Ей не позволяли терять контроль над собой хотела она того или нет. Изнурительные тренировки детства тоже дали свои результаты.

– Не надо так грубо, Димочка, – отозвался старик, глядя на неё с умилённой улыбкой. – Конечно, можно. Конечно, тебе можно прогуляться, только не возвращайся поздно, а то нам скучно без тебя будет.

Девушка ответила ему тем же выражением лица и направилась к лифту, ворча под нос, что устроит парню райскую жизнь. На старика она не злилась почему-то. Да и знала, что ему без неё и в самом деле будет скучно. Этот придурок сумел перевоспитать Азу, стоявшую сейчас рядом с ним и неудомённо глядя на старшую сестру. Раньше сестрёнка была тряпкой и плаксой, а сейчас фору даст и самой Диме. Старик хоть и был извращенцем, но ни к одной из сестёр не притрагивался. Пусть он и подобрал их с улицы и привёл к себе наравне с другими детьми, которых готовили именно к продаже в рабство куда-либо и кому-либо. С тех пор у обеих девушек остались татуировки, но новых хозяев и картинок на их теле так и не появилось. Хоть на этом спасибо.

А на улицах за столько лет мало чего изменилось. Всё те же развалы. Многие сочли, что на месте катастрофы не стоит строить заново, а то ждёт та же участь. Но вот не все уехали отсюда. Да и те, кто уехали, живут как могут. Но всё-таки мир изменился. Более-менее сохранившиеся здания уже давно заняты, кое-где расчищены дороги, но в большинстве случаев тут просто идёт борьба за территорию и выживание.

***

Аза хорошо разместилась на ковре-шкуре в комнате хозяина. Сам старик сидел неподалёку, думая о своём, и лишь изредка поглядывал на девушку, увлечённо собирающую очередной пазл, время от времени подпевая песням из старенького проигрывателя. Хоть она и казалась беззаботной, но на деле её тревожило поведение сестры. Дима и раньше была себе на уме, а теперь вообще стала неконтролируема. Всё, что удавалось старику, не позволять девушке впадать в ярость. Сколько времени ещё выдержит её тело с такими успехами – не понятно, но она уже подходит к своему пределу.

– Может, всё-таки стоит сказать, что в уколах не наркотик, а лекарство? – спросила Аза, устанавливая последнюю деталь. – Если бы она принимала его как положено, то проблем бы не возникло.

– А ты сможешь убедить её в необходимости лечения? В прошлый раз она смыла в унитазе все таблетки, до этого сбегала из медицинского блока, чуть не сводя всех с ума, кто оказывался рядом.