Подавление. История 2
Думаю, пока-что я всё же не буду обновлять ничего на Фикбуке, а лишь здесь и в . Мне нужна передышка от графика. Не говоря о том, что куда не выкладывай, в лучшем случае просмотры, ждуны и изредка лайки. Нет какого диалога, что сильно давит. Здесь тоже особо не рассчитываю на отзывы (комментарии), хотя была бы рада им. Хотя бы где-нибудь. Может, от паршивого настроения именно поэтому и пошли всякие такие жути, как эта история.
Третья история пока в процессе, поэтому сложно сказать, когда она будет. Да и если я ничего не обещаю, мне спокойнее пишется. Поэтому график и изматывает.
Небольшой сборник драбблов и одного старого мини, связанных одним миром и персонажами, оказавшихся далеко не в приятных мистических ситуациях.
Название: Подавление
Автор: Лилиадна
Бета:
Фэндом: Ориджилал
Основные персонажи: Света, Кира, Марк
Жанры и предупреждения: , , ,
Рейтинг (возвратное ограничение): NC-17 (18+)
Размер:
Описание: Если что-то подавлять, оно никуда не исчезнет. Просто спрячется. Глубоко. А вот надолго ли – уже вопрос другой
Размещение:
Дополнительная информация к шапке, касательно это части
Размер: ~2000 слов
Последнее редактирование: 2019-02-16 после вычитки
Подавление
История 2
– Кира, у тебя есть книжка «Питер Пэн» с картинками? – высунулся Марк. – О, наставник тоже здесь, – расплылся он в дебильной улыбке и помахал рукой, так и не выходя из комнатушки. – Кира, очень надо…
– Откуда у меня детские сказки, да ещё с картинками?
– Но куклы же у тебя есть…
Кира резко дёрнула головой в сторону. По-кошачьи зашипела, скрючила пальцы. Вся напряглась, готовясь к атаке. Разозлилась. Или обиделась.
– Заткнись, Ди, без тебя знаю, – огрызнулась и резко выпрямилась. – Марк, я просила избавить меня от твоих бредней. Ненавижу стажёров, – развернулась Кира и ушла в своём направлении. Каждое движение всё такое же резкое, но отточенное. Оставила след когтей в штукатурке поодаль. Неглубокие. Сдержалась, но всё же выплеснула злость в повороте коридора.
– Как она? – спросил наставник, зажигая сигарету и выдыхая колечко дыма. Раздражён. Он всегда делал так, когда был недоволен.
– Как обычно, – отозвался Марк. – Кира со своим демоном хорошо гармонируют и сдерживают друг друга.
– А девчонка?
– Если захочет удрать, то её ничто не остановит, – пожал плечами парень. – Её тень знает здесь всё настолько хорошо, что даже меня превзойдёт, – усмехнулся он. – Может, у вас есть книжка?.. “Питер хороший, мне его немного жалко. А Венди – дура, она предала Питера, а ведь он помогал ей, защищал от Пиратов и Динь-Динь”. Я не знаю, сколько смогу удержать её в таком состоянии, но в таком у неё больше шансов слиться или самой поглотить демон…на. – Марк скривился, зажимая рукой шею. Запах крови стал острее, ворот намок и прилип к коже.
***
– Саша, у меня для тебя подарок, – проговорила писклявым голосом Диана. Её пальцы придерживали кукольные руки, зажимающих коробочку. Девочка изобразила, как её барби передаёт подарок. – Ну, открой же, – восторженно попросила писклявым голосом и уставилась на Киру.
– Ого! – пролепетала та, зажимая руками свою барби коробку, и лишь после начала обдирать наклеенные на скотч блестящие фантики. – Это же! – запищала она, изображая как Саша прыгает от восторга. – Это же последняя модель, самая дорогая. Маша, ты супер!
– Это ещё не всё, закрой глаза, – продолжала игру подруга, вынимая из кармана горсть кукольной обуви и салютуя им в кукол. Пар десять–двадцать красивых пластиковых туфелек и сапожек.
– Это точно подарок? – сомнением спросила Кира. Она кое-как выпросила родителей саму куклу, а все платьишки, туфельки и сумки… Кира могла только завидовать подружкам, ведь у них были эти маленькие сокровища, а Кира в лучшем случае вырезала платья из старых туфель, а из остатков делала носочки, шляпки сумку, если было уже из чего. – Это мне?
– Тебе. Взаправду.
Девочки рассмеялись. Диана всегда была такой. Она могла подарить что-то, обеих ругали за это, но Диана была очень доброй и щедрой. Они смеялись до тех пор, пока Диана не замерла. Просто замолчала, уставившись пустым взглядом куда-то сквозь Киру. Посидела так немного и упала лицом прямо в песок. Ухо порвано, волосы местами выдраны, кожу будто выклевали большим клювом. Её что-то разрывало, но никто не обращал внимания, взрослые опомнились только на крик Киры. Первой подбежала тётя Оля, отталкивая застывшим близнецов. Те стояли, сцепившись руками и пялились на Диану. Руки тёти Оли тоже покрылись ранами, волосы словно кто-то выдирал, она пыталась отмахнуться от этого невидимого и спрятать Диану, над которой нависла тень гигантской птицы.
Кира кое-как подняла глаза, пытаясь понять откуда тень. Её крик прекратился, стал просто немым ужасом – над тётей Олей и Дианой размахивала крыльями гигантская птица, каких Кира не видела ни на одной картинке, ни в одном мультике, ни в одной сказке. Это была гигантская птица, избивающая своими крыльями и царапающая своими лапами тётю Олю, раздирая её одежду и вырывая кусками кожу. Птица злилась, что не могла ухватить её, массивные когти лишь чуть царапали, оставляя глубокие порезы, клюв не мог ухватиться, тоже куда-то проваливаясь внутрь женщины. Птица заорала и поднялась, а потом камнем упала в женщину, разбивая её череп. Тогда Кира узнала, что мозг человека розовый, что он совсем хрупкий, как и череп, который его защищает.
Птица вновь взлетела и ринулась на Киру. Но почему-то не задела – что-то помешало ей, словно невидимая стена разделила Киру и хищника.
Близнецы переглянулись и разжали пальцы. Птица просто растворилась, оставляя после себя гнилой смрад.
Ходило много слухов, но так никто ничего не знал. Никто не видел птицу и не видел близнецов, которых птица слушалась. Никто не верил Кире.
Хоронили тётю Олю и Диану в закрытых гробах. Кира всю процессию не отпускала мамину юбку, боялась отойти и постоянно озиралась по сторонам, спорила, что Диану нельзя хоронить, что она живая. Никто не верил.
После похорон мама принесла Сашу и Машу, она собрала даже все туфельки и украшения и почистила их от песка. Кира не запомнила, что накричала, раскидав их. Испугалась их или чего-то другого. Помнит, что мама тогда не стала ругаться, просто собрала всё и спрятала в коробке.
– Мр-мяу-у.
В тот вечер рядом с Кирой впервые замяргала гигантская кошка. Она тёрлась о ноги, бодалась, мурлыкала. Её не существовало. Ни для кого, кроме Киры.
Высоко в небе всё ещё летала та птица и искала кого-то. Кира боялась выходить на улицу. Боялась, что птица ищет её. Боялась, что она не сможет защититься и никто не сможет защитить её, как не смогла тётя Оля защитить Диану. Птица разорвёт. Она стала сильнее. Её когти выдирали большие куски мяса, срывали кожу, душили кошек и собак в округе. Мёртвые голуби тоже стали нормой. Уже никого не удивляла мёртвая разодранная тушка с торчащими наружу кишками и ползающими по ним червей. Страшно, но не удивительно.
Папа Дианы тоже куда-то исчез. Мама часто отдёргивала других, чтобы при Кире не говорили ни о нём, ни о Диане, ни о тёте Оле, ни о случившемся. Тема произошедшего и самих Дианы и тёти Оли стала Табу. О дяде Саше говорили. Но говорили мало. Кто-то вздыхал, что немудрено после такого уехать куда подальше, кто-то презрительно фыркал, что тот поди сгнил в какой-нибудь канаве опять нажравшись вусмерть. Говорили и говорили, осуждали, жалели, презирали. Иногда вспоминали близнецов. Они тоже исчезли. Их мать с горя повесилась – нашли, когда уже всё провоняло.
К средней школе Кира уже смирилась с этим. Она привыкла к птице в воздухе, научилась предугадывать её действия. За всё это время она не раз нападала, но так и не смогла задеть Киру. Кира била наотмашь. Рука уже привыкла к ощущению массивной лапы. Иногда Кире даже нравилось это странное ощущение, словно она сама гигантская кошка. Ей нравилось чувствовать лапы вместо своих рук и ног, ощущать, как когти разрывают землю или стену, со свистом рассекают воздух. Ей даже нравилось зевать – это было чем-то невообразим чувствовать пасть, усы и клыки. Ощущать так остро запахи и слышать такие тонкие звуки. Ей нравилось, как она видела в темноте и как легко могла сама поймать того же голубя или ящерицу.
– Нельзяу, – мурлыкало и тёрлось мохнатое чудовище, отвлекая от добычи. – Нельзяу, Кир-рау.
Раз за разом кошка сдерживала, иногда буквально отбирала вкуснятину, от которой у обычных людей волосы бы встали дыбом. Кира понимала, как это должно выглядеть со стороны, но тот же лягушонок казался куда слаще даже самой любимой шоколадки. Для неё и сырое мясо стало куда привлекательнее любимых в детстве блюд. За несколько разделок кур с мамой на кухне Кира запомнила каждую косточку, каждую жилочку и её направление. Снова кошка, отдавливающая и царапающая ноги, когда Кира втихушку от мамы хотела попробовать кусочек или облизать пальцы.
– Нельзяу, нельзяу.
Биология стала интересной только когда наконец-то закончились растения и перешли на животных. Даже моллюск казался куда увлекательнее пестиков-тычинок. Пресмыкающиеся, земноводные, членистоногие. Где они обитают, как живут, что внутри. Кира таскала живность активнее мальчишек, зачастую пугая даже одноклассников. Она с лёгкостью могла поймать не только майского жука, не останавливал и шмель или шершень.
Физкультура никогда не была проблемой: Кира находилась в школьной команде и не раз участвовала в соревнованиях, принося награды. Второе место. С первым пришлось бы покинуть город, а этого она делать не собиралась.
И всё же одноклассники с каждым годом всё меньше общались с ней. Сперва девчонки, постоянно шушукаясь за спиной, называли странной, потом и мальчишки, говоря в открытую, что она страшная и вообще монстр. Мама боялась лишний раз что-то сказать, папа вообще не лез к ней, лишь косился и потом ругал маму, что та не смогла воспитать как положено дочь. Учителя тоже вели себя странно. Кира не успела оглянуться, как осталась одна. Рядом с её ногами кошка, а над головой всё та же хищная птица. Иногда Кира замечала и других, но они боялись её и никогда не трогали, прятались, всегда держались в стороне. Тоже боялись, как и люди.
– Я нашёл одержимую, но не уверен, что это именно она, – донеслось издалека.
Кира уже не в первый день чувствовала, что за ней кто-то наблюдает, кто-то следит и изучает. И этот кто-то не был той летающей тварью, которая время от времени нападала на неё. Прислушалась, убедилась, что сейчас говорят о ней, почему-то называя одержимой. Кошка рядом тоже шевелила ушами, повернула голову в сторону того человека. Хотя что-то внутри говорило, что он не просто человек: что-то странное в его запахе.
Пальцы и тело приятно обволакивало, казалось, что она сама крупная кошка, такая же, как её спутница. Кира аккуратно переставила ногу. Тихо, незаметно, словно это действительно мохнатая мягкая лапа. Вторую. Прыжок дался непривычно легко.
– Падальшика больше нет, – чуть ли не промурлыкала Кира, сидя на высоком заборе над парнем, чей разговор подслушала. – Вы опоздали. – Рука повторила кошачье движение, словно умывала мордочку. Очень приятно, хочется вытянуться и пустить коготки в забор, заурчать от лёгкости. – Этот ублюдок убил слишком много людей, но, – она подняла голову вверх, где опять кружила жуткая птица, – он всё ещё там.
Почему-то говорила так убедительно, словно всегда знала этого человека, знала кто такой одержимый и что это за твари кругом. И она ли говорила?
Нервно шевельнула хвостом и спрыгнула на человека, зашипела в лицо.
– Нельзяу, – окатило словно водой. – Нельзя, Кира.
– Что ты заладила своё «нельзя»? – разозлилась Кира, убирая не то руку, не то лапу с груди придавленного человека. Человека ли? – Свали, если жизнь дорога, – она отскочила в сторону и в развороте замахнулась лапой, рассекая когтями воздух. – Убью, – прошипела, когда птица вновь метнулась на неё. – Убью и тебя, и твоего нового носителя! Ди, найди его! Сейчас же!
Кира вгрызлась в горле птице, но та была слишком эфемерной, только отравительный запах гнилой плоти. Сплюнула, вновь рассекая когтями перед собой. Всего лишь пару перьев. Будь тварь чуть плотнее, вспорола бы её. Но птица опять лишь взмыла в воздух.
Следом что-то метнулось. Что-то очень быстрое и острое, оцарапало щёку. Кровь неприятно стянула кожу. Отвлеклась на мгновение, а птица взлетала так высоко, что уже не достать. Ещё и кошка свалила и села сверху, прижимая своей тушей к земле.
– Нельзя, – опять повторила она, боднула, вжимая лицо в землю. – Нас нашли, Кира. Не зли их.
– Хорошая девочка, – похвалил кто-то сзади. Киру или же Ди?
***
Шея выглядела так, словно недавно в приступе какого-то безумия нанёс окольцевавшую шею татуировку ветвей терновника, уродливый ошейник. Но на краску пошло серьёзное раздражение. Кожа покраснела, распухла и местами кровила. Если бы не её рука из затягивающих теней, Марк не сдвинулся бы с места, оставляя возможность Кире самой разобраться. Кира с самого начала планировала избавиться от девчонки, но та в конце так отчаянно протянула свою руку к нему. Не смог проигнорировать.
– С теневыми всегда сложно, – выдохнул он, снова вытирая запотевшее зеркало.
– Но они уникальны, – отражение растянуло в ехидной улыбке.
Марк кивнул.
– Обработай, а то этот зуд уже доконал, – отражение указало на шею. – И поспи нормально: мне не нравится ходить с уродливыми мешками под глазами. И дай мне пожрать, наконец! Я не смогу сдерживать эту дрянь, если буду вечно голодным.
Марк озадаченно похлопал по карманам и выловил оттуда дохлого мышонка. Да, она хорошо его приложила к стене, что кости и те всмятку. Сам сдавил несильно, а все внутренности с их содержимым размазались по рукам. Карман, наверное, тоже загажен.
– Выкинь! Смой это в унитаз сейчас же! – запротестовало отражение, всеми возможными жестами показывая, что его вот-вот вырвет. Марк и сам испытал приступ тошноты. – Знаешь же, что ненавижу это!
– Ты привереда, – устало вздохнул Марк. – Что соизволит Ваше Величие?
– Рыбу! Свежую, а не ту замороженную или маринованную дрянь.
– Ненавижу рыбу, – пожаловался Марк. – Она готовая-то несъедобна, а ты сырую с потрохами требуешь.
– Суши там, ролы? – начало торговаться отражение, наклоняясь в поисках не запотевшего места на стекле.
– Будто там свежая. Может, лучше овощи?
– Вот и жри свои овощи, скотина травоядная, – насупилось отражение и отвернулось. Странно видеть в зеркале собственный затылок. – Отвалится голова от этой метки, пеняй на себя.
Лилиадна